Тучкова, нет-нет, да дает о себе знать, прорываясь наружу сквозь века и современные манеры.
– Только предупреди ее не торопиться с публичными заявлениями. Сначала мы оценим реакцию амеров на анонсируемый внесистемной оппозицией воскресный марш протеста. Да и ни к чему раскрывать перед посольскими представителями наше умение практически мгновенно идентифицировать людей. Пусть они несколько денечков побудут в непонятках от пропажи своего охранника.
– В принципе, верно. Светиться до поры до времени не стоит, – согласился Тучков.
– А уж когда появится реакция на наши воскресные действия, то тут уж Маше и все карты в руки. Я полагаю, что она умело ими распорядится, подняв тарарам на весь белый свет по поводу причастности американского посольства к терроризму.
Несмотря на наметившуюся удачу в деле постановки ловушки для вражеского посольства, настроение было основательно подпорчено обстоятельством гибели еще одного хорошего человека. Сколько-то их будет еще – известных и совершенно безымянных героев, кладущих свои жизни на алтарь Отечества? Обстановка несколько развеялась, когда все та же официантка привезла тележку с заказами. Тучков, чтобы как-то сгладить ситуацию, принялся деятельно помогать ей, выгружать на стол содержимое тележки.
– Опа! – воскликнул вдруг Рудов, кивая в сторону экрана телевизора, где по каналу «Россия24» бегущей строкой сообщалось, что постпред России в Совбезе ООН созвал на экстренное заседание всех представителей стран – членов Совета Безопасности, в связи с имеющимися сведениями чрезвычайной важности, касающиеся ситуации в Донбассе. – А наша Маша даром время не теряет, как я погляжу. Молодец, девка!
– Согласен, – удовлетворенно кивнул Афанасьев, берясь за ложку. – Оперативно сработала.
Минут пять они увлеченно хлебали наваристый суп, в котором плавали кусочки рыбы. А когда первый голод был утолен, и пора было приниматься за второе блюдо, Афанасьев, ни на кого не глядя, обратился к Тучкову, работающему челюстями, словно мельничными жерновами:
– Все это конечно хорошо, что янкесы27 в очередной раз опростоволосились с этим покушением. Если правильно раскрутить это дело, то можно приобрести немалую выгоду из данного обстоятельства. Это тебе не Скрипали, тут уж им не отвертеться. Но ты нам Николай Павлович вот что скажи: уже пятый день у тебя в застенках сидят бывшие правители, из так сказать «ближнего круга» покойного президента и ты ничего не говоришь о тех показаниях, которые они дают. Неужели за все это время они не поведали ничего интересного? Не поверю.
– Отчего же не поведали? Еще как поведали. Соловьями разливаются, так, что следователи не успевают фиксировать, – опроверг сомнения начальства «Малюта».
– Ну и что интересного добились твои мастера заплечных дел? – вновь продолжил допытываться Афанасьев. – Самое главное: имели ли они причастность к совершению теракта?
– Напрямую причастны только Пасечник, Ватрушев и Покрышев. Они имели непосредственный контакт со своими заокеанскими коллегами и координировали свою деятельность с указаниями из Лэнгли, хотя я и не исключаю того, что кураторы из-за Лужи даже их в полном объеме не посвятили в детали предстоящей операции.
– Это что же выходит? Вся наша зарубежная агентура, вкупе с планами заграничных операций, находится под колпаком у супостата?! – скорчил недовольное лицо Рудов, вмешавшийся в диалог, но не прекращавший работать ножом и вилкой.
– Вы, не в обиду будь вам сказано, Сергей Иванович, плохо себе представляете работу спецслужб за границей, – поморщился от того, что ему приходится толковать прописные истины, Тучков. Здесь конспирация соблюдается не только в отношении зарубежных коллег, но и в отношении к собственному начальству. Агентов и подробности планов предстоящих операций знают только непосредственные кураторы, которые посвящены в работу только своих прямых подопечных. А таких у каждого куратора – один-два, но не больше. И должностной инструкцией запрещено без крайней необходимости, это когда агенту грозит реальный провал, делиться подробностями этой информации с кем бы то ни было, включая и свое начальство. Так что, максимум, что могли выдать наши бывшие начальники, так это общие направление деятельности подчиненных им людей, ну и персоны на той стороне, в информации которых мы нуждаемся. Хотя, должен признаться, что это тоже не мало. На этих персон, как на живца, можно отлавливать наших агентов. Сейчас, мы тщательным образом проверяем круг их осведомленности, по тем или иным позициям, чтобы знать, кому из наших агентов грозит наибольшая опасность разоблачения, и кто по их сведениям из иностранных нелегалов находится под нашим наблюдением.
– Что вы предлагаете предпринять в связи с этим, чтобы минимизировать ущерб? – поинтересовался Афанасьев, пододвигая к себе рыбные котлеты.
– Не знаю, как по ведомству Барышева, но лично я пока приостановил активную разработку своими службами тех лиц, по делам о которых был в курсе Пасечник. И смею думать, что Дмитрий Аркадьевич поступит аналогичным образом. Есть, правда одна закавыка…, – нерешительно произнес всегда решительный жандарм.
– Что? Говорите, не стесняйтесь.
– Все допрашиваемые в один голос утверждают, что большинство из не афишируемых контактов с зарубежными коллегами были инициированы самим покойным президентом, якобы использовавшим информацию о нашей агентуре для торга с зарубежными партнерами.
– Вы считаете, это действительно было так?
– С большой долей вероятности – да, – уныло констатировал Николай Павлович и тут же дал пояснение своему пессимизму. – Иначе чем можно было объяснить, что каждый громкий провал нашей резидентуры впоследствии служил фоном для активизации деятельности по налаживанию отношений с нами со стороны эвентуальных противников. Даже непредвзятому обывателю было видно, что происходит очередной размен наших интересов на политическую активность и проявление интереса к нашей стране, как в экономическом, так и политическом плане.
– Спецсредства применяли при допросах? – спросил Афанасьев, пропуская мимо ушей предположения Тучкова.
– Разумеется.
– Смотрите, не переусердствуйте, – вновь, как и несколько дней назад предостерег его Валерий Васильевич. – Они нам нужны для громкой информационной компании перед публичным судебным процессом.
– Публичный процесс вряд ли будет уместен, учитывая характер и специфику деятельности обвиняемых, – возразил Тучков. – Хотя я согласен, что некоторые моменты этого процесса можно будет осветить в прессе.
– Ладно. Разберемся по ходу дела. Но все же, избегайте публичного бросания тени, на личность покойного президента. Как говорится, «королева должна быть вне подозрений». Мы не можем допустить во второй раз, чтобы вера народа в своего лидера была омрачена гнусными подозрениями. Советский Союз разрушился не в 91-м году, а на ХХ съезде КПСС, когда была подвержена сомнению и публичной критике светлая личность советского вождя, – примирительно ответствовал диктатор.
– Я понимаю, Валерий Васильевич и постараюсь предотвратить утечки в этом направлении, поддержал его Тучков.
– А, что там с нашими политическими «тяжеловесами»? – вдруг встрепенулся Рудов, покончивший с жареной рыбой и уже нацелившийся на салат.
– Вы имеете в виду Ведмедева, Володихина и Матвейчеву? – уточнил Николай Павлович.
– Да, – кивнул тот.
– Ну, там все гораздо проще, – махнул рукой жандарм. – Этих господ подвела банальная жадность. Жадность их самих и жадность их отпрысков, сызмальства воспитанных в атмосфере вседозволенности и преклонения перед Западом, где они собственно выросли и получили образование.
Афанасьев вопросительно приподнял бровь, как бы прося дополнительных разъяснений, а Тучков, заметив это движение, ответил детскими песенкой, отчаянно фальшивя:
– «На жадину не нужен нож, ему покажешь медный грош, и делай с ним, что хошь», – при этом пояснив. – Детки открывали фирмы за границей и тем самым легализовали и уводили неправедно нажитые капиталы своих предков. Предки, в свою очередь, пользуясь своим высоким положением, прикрывали деятельность любимых чад от любопытства российских компетентных органов. А их зарубежные партнеры закрывали глаза на «отмывание нечестно нажитых капиталов» за возможность влияния на внутрироссийскую ситуацию.
– То есть ты хочешь сказать, что там только коррупционная составляющая, а факта измены Родине нет? И к теракту они не имеют никакой причастности? – недоверчиво спросил Афанасьев.
– Я этого не утверждал, – помотал отрицательно головой Николай Павлович. – Без измены, тут конечно же, не обошлось. Но есть все основания считать, что их просто разыграли втемную. Как показали на допросе сами подозреваемые, их просто предупредили или намекнули через близкие им НКО28о нежелательности присутствия в этот день
